… а я у него тогда и спрашиваю «А не сбежал ли ты из одной известной мне книжки, такой красивый?», а он мне и говорит «Нет, голубушка, обозналась», а я ему тогда «Но как же, как же – у тебя здесь и прозвище, как у него было, «Старый Ловец Душ», ты кого пытаешься надурить?», а он мне такой «Да никого не пытаюсь, просто я в юности в психпомощи работал, успокаивал всяких», а я ему в ответ «Ну да, совсем как он – воспитатель в детском доме для детей-инвалидов, причем немолодой, но был лучшим в своем деле и самым любимым у детей, за свою доброту и за терпение», а он мне тогда такой «Точно, это все про меня», ну и я ему, конечно «Вот ты и попался, не мертвый, но живой!», а он не так-то прост, тему переводит «Ты скажи мне лучше, когда вернуться в Дом собираешься?», ну и я тоже попалась, глазами хлопаю, лопочу «Дак я… Нет, ну если надо… ну я хоть завтра, Лось! Лось, ну ты же, получается, не умер? Тебя тогда не убили? Можно - можно я всем об этом расскажу?...», а в ответ ни слова, больше мне никто ничего не говорит, но я слышу звонкие детские голоса в кроне старого дуба, перекрикивающие воробьиное щебетание, я слышу поскрипывание входной двери, которую то открывают, то закрывают, я слышу, как на втором этаже наяривают аккорды на гитаре и из окна вальяжно вываливается песня, посвященная, кажется, мне «Здрааавствуй, ночь-Людмила, где тебя носило, где беда бродила??» - вот тебе и весь сказ, ведь то, что не дало Лосю умереть, мне – не даст не вернуться, и прождет оно этого возвращения сколько угодно, такие дела…